Интернет
март 1999г.
автор:
Hellmut
У тебя есть какие-нибудь
новости?
Нет! (смеется)
Ух ты,
как быстро! (смеется) Ну ладно…. Новости о
пластинке?
Новости о Overkill.
Это наша
10 студийная работа. Это самые главные
новости т. к. они важнее, чем три карьеры
других групп. Мы сами продюсировали этот
альбом, что было очень интересно делать т. к.
ты руководишь всем рабочим процессом. Нас
всегда интересовало производство и мы
всегда участвовали в нем, но я думаю, что на
этот раз, все куда гораздо серьезней, потому
что микширование тоже лежало на наших
плечах. Это настоящий проект Overkill.
Достаточно волнующе.
Вы занимаетесь
этим вот уже 18 лет.
Да.
И тебя это
никогда не доставало?
Нет, если ты находишь
свое любимое дело, то тебе уже никогда не
захочется вновь работать на обычной работе.
В этом все и дело, тебе приходится много
работать, ты берешь на себя ряд
обязательств и тратишь на них каждый день.
Мы постоянно пишем песни, записываемся,
выступаем с концертами и делаем другие дела
для группы. Всегда есть чем заняться. Это
настоящая работа, но мы очень сильно любим
эту работу, особенно я, потому что я не
представляю, чем же еще я мог бы заниматься.
Понимаешь, это превращается в неотъемлемую
часть меня самого, как, например моя левая
рука.
Никто
никогда не предлагал изменить стиль Overkill?
Осталась всего какая-то горстка групп,
которым удалось сохранить свой стиль на
протяжении стольких альбомов, все имело
свое развитие, но вот основы не менялись.
Нам всегда везло в
сохранении равновесия между нашей историей
и днем сегодняшним. Я считаю, что нам
удается нести наше историческое чувство от
пластинке к пластинке. Возьми для примера
песню Black Line, 9 трек на этом
альбоме. В ней есть чувство, которое мы
смогли бы продемонстрировать и 10 лет тому
назад. В песнях альбома также присутствует
современное чувство, но я думаю, что мы
развиваемся по необходимости, в этом случае,
мы сохраняем мотивацию своей работы. Но я
думаю, что также важно не отрекаться от
своих корней. Первое, что народ делал в
начале 90-х, когда металл стал очень
ругательным словом, так это отрекся, такие
разговоры: «Я не играю в металлической
группе, я не знаю ни одной металлической
группы, не знаю ни одного человека
играющего в металлической группе, и вообще
металл – говно!!» Когда все паковали свои
чемоданы и сваливали с металлической сцены,
мы оставались. Для нас очевидно, что это
наше любимое дело и было не важно будет ли
этот стиль все еще популярен. Все имевшие
место изменения были очень естественными,
это были эволюционные изменения, никаких
вынужденных изменений. В этой группе нам
гораздо важнее получать удовольствие, чем
быть популярными.
Как
раз именно это я и хотел сказать, есть
множество кардинально изменившихся команд,
только посмотри, что стряслось с Metallica!
Да, это успех!
Думаю,
что после And
Justice
For
All
они достаточно резко изменили свой стиль, Sepultura изменились после
альбома Arise, вы же
никогда этого не делали, все ваши пластинки
имеют одинаковые корни.
Ты имеешь в виду, что в
них присутствует одна атмосфера, да, это
неоспоримая металлическая группа.
Есть
масса песен, когда с самых первых аккордов
ты можешь воскликнуть: «Ба, это же Overkill!»
Еще даже до того как
услышишь вокал!
Да,
верно.
Для меня, это очень
большой комплимент, т. к. это показывает, что
публика поймет наше дальнейшее развитие
или нашу будущую эволюцию. Я думаю, если
говорить о других группах, они сами могут
распоряжаться своими талантами и своим
временем. Я даже не могу выразить такое вот
мнение: «О, парень, как же Sepultura
изменились с Arise
до Roots,
срань какая, ненавижу!!» Потому что в
альбоме Roots я почерпнул для
себя массу полезного! Мы в Overkill так
медленно меняемся, наверно это потому что
мы такие невежи! (смеется) Но все дело в том,
что это не насильственное изменение и все
происходит очень естественно. Это развитие
сохраняет нашу мотивацию, понятия не имею,
что мотивирует Макса и Игоря, также как не
представляю, что двигало Хэтфилда и Кирка.
Они сами принимают решения своей жизни,
лучший способ создавать музыку, и мы делаем
это со всей честностью, тратим крайне мало
гребаного времени на то, чтобы следить за
тем, что там делают другие. Мне до лампочки
чем они там занимаются. В металле столько
всего происходит, мы появились из трэш -металлического взрыва, который превратился
в моду. Для нас время остановилось, другие
группы стали искать иные цели в рамках трэш
-области и поднимать себя на новые высоты
опираясь на популярность или на то, что от
них требовала сцена. Нас это действительно
не волновало, и я никогда не принимал
решений с оглядкой на нашу популярность.
Все наши решения были самоудовлетворительными, в 1987 году мы
говорили себе: «Ну, это стандарты и ценности,
у нас тоже имеются стандарты и ценности, а
также есть определенное долбанное
достоинство». Когда нам удается выжить, нам
плевать что там народ думает о нас. Если они
говорили какие-то не приятные для нас вещи,
отлично, но если они говорили, что мы им не
по вкусу потому что творим то, что хотим,
вместо того чтобы следовать за долбанной
модой, меня это и впрямь не интересовало.
Теперь, если бы мы пошли за модой, то
провафлили бы 14 лет записей. Сейчас я могу
сказать, что у меня было 14 лет
самоудовлетворения, так что я богатый
человек! (смеется)
Выходит,
что в группе никто никогда не говорил тебе:
«Ну, давай двигаться вот в этом направлении!»,
или что-то типа
этого….?
Да, я грохнул этого
человека!
????!!!….
(смеется) Я пошутил. Мы
оказались в такой ситуации лишь однажды, в
1990 году. 8 сентября 90 года я женился…. Ой, я
забыл дату своей собственной свадьбы, нет,
это было 2 сентября.
О!
Ну, не важно, т. к. моей
жены здесь нету! (смеется)
Но
может быть она прочтет это…..
(смеется) Вы издаете
свой Зин в Германии, не так ли? (смеется)
А
также на английском…..
Ой, пожалуйста, не пиши
здесь адреса! (смеется) В любом случае,
свадьба была просто фантастическая, и Ди Ди
Верни и Бобби Густафсон пришли на свадьбу и
сказали мне, что они начали сочинять
материал, они поздравили меня и притащили с
собой несколько упаковок пива, кидали рис,
мы съели барбекью и прекрасно провели время.
Прежде чем отправиться на свой медовый
месяц я поговорил с ними с обоими и спросил,
как там продвигаются дела. Они сказали: «Ты
не поверишь в то, что мы насочиняли, это
чертовски круто!!" А я ответил: «Ух ты, это
замечательно!». Когда через 2 недели я
вернулся с медового месяца, у меня
появилось желание послушать новые вещи, и я
спросил Ди Ди: «Ну че, как дела?», а он мне в
ответ: «О, нет, я больше никогда снова не
буду играть с этим чертовым говнюком!». А
ведь прошло всего то 2 недели! Потом я сам
позвонил «Гусу», и он сказал: «Я убью этого
долбанного идиота!» (смеется) Мне очень
хотелось узнать, что же в конце концов
случилось, в то время когда я проводил
медовый месяц. Они оба совершенно по
разному представляли себе направление
группы. Ди Ди хотел делать что-то скорее в
духе оригинального Overkill, хотел
сохранить направление в котором мы
развивались. После того как мы выпустили The Years Of Decay, Бобби Густафсон
просто захотел взять Skullcrusher и In Union We Stand и поместить эти
вещи на следующую пластинку, переиначить
эти песни разбив их на 10 равных кусков, что
для меня было ошибочным решением. По
большому счету случилось следующее: нам втроем приходилось принимать решения,
только мы трое, потому что Сид Фэлк был
новичком и еще мало играл в группе чтобы
иметь в ней право голоса. Ди Ди заявил, что
он хочет работать со мной, а не с Бобби, а
Бобби сказал, что он также хотел бы работать
со мной, но не с Ди Ди. Мне было очень легко
принять это решение, потому что я очень
давно был знаком с Ди Ди и верил ему, дело
было не в музыкальном направлении в котором
они хотели двигаться, для меня это был
вопрос ВЕРЫ. Единственный раз в нашей
истории на группу что-то повлияло, именно
тогда я подумал, что мы никогда больше не
сможем работать втроем, потому что все мы
созревшие личности, и мы работали как
единая команда вплоть до The Years Of Decay. Я понял, что Overkill куда-то
уходит или кардинально меняется, так что,
после того как мы выперли Бобби, мы
изменились, добавив двух гитаристов. Но я
также считаю, что эволюция с Years Of Decay до Horrorscope была
вполне естественной, думаю, что альбом The
Years
Of
Decay был несколько
более спокойным, тогда как Horrorscope
наполняла это вновь обретенная агрессия.
Так получилось, потому что мы налетели на
стену, мы потеряли одного из троих главных
авторов сочинителей. Потом, нам захотелось
пригласить человека, который изменил бы всю
ситуацию, такой у нас уж был подход. Когда
вышел Horrorscope,
мы дрались, царапали и бились. (смеется) Вот
почему эта группа была способна продолжать.
Это был единственный инцидент.
Твоя
сестра Мэри поет с тобой на Revelation. Она тоже занимается музыкой
или же это была уникальная возможность?
Мэри записывается уже
около 5 лет, только на уровне демо. Она
выросла на металле, но вместе с тем играет
акустическую фолк -музыку, рок-н-ролл,
использует драм машины…..она очень
талантливая, она играет на клавишных,
гитаре, басе и барабанах… у ней есть
акустическая ударная установка… все ее
вещи звучат просто фантастически, она пишет
прекрасные песни и у ней ангельский голос,
ты можешь услышать это на нашем треке.
Я попытался создать на
этом треке крайность. Барабанный ритм,
который выдал Тим Мэллэри, это связующая
секция, когда Мэри подпевает мне, была
напыщенной. Это звучало как хаос, но
контролируемый хаос. Это один из самых
уникальных ритмов, под который мне
приходилось петь и он послужил
вдохновением для очень агрессивного вокала
темы Revelation. Когда
мы дошли до этого соединения, казалось, что
все остановилось, что все обрушилось из-за
распада в музыке. Когда я спел написанную
мной партию, у меня ничего не вышло, я
попросил Джо спеть ее, чтобы придать песне
новое чувство. Он по разному пытался это
сделать, но мы оба пришли к выводу, что
ничего не выходит. Потом, я вспомнил о Мэри.
Она придает песне совершенно иное чувство,
делает ее экстремальной. Это не постоянная
крайность, это нечто новое. Думаю, что у нас
получилось т. к. мои вокалы были постоянно
агрессивными, а вот партия Мэри была очень
мягкой и ее голос звучит просто ангельски.
Она стала превосходным выбором для этой
пластинки, и ее вокал также можно услышать в
припеве темы Let Us Pray.
Насколько
сейчас стабилен ваш состав? Мне кажется, что
тебе не легко удерживать ваших гитаристов и
барабанщиков.
Я постоянно убивал их! (смеется)
Конечно, у нас есть одно правило, которое
гласит: «Если ты не хочешь быть здесь, то ты
не должен быть здесь!». Я уже рассказал тебе
о Бобби Густафсоне, и он был единственным,
кто был уволен из Overkill.
Думаю, что с момента образования группы,
изменения состава дали нам понять лишь одно:
«ничто не длится вечно!». Возможно, по этой
причине за последние пару лет я угробил
нескольких гитаристов. (смеется) Когда в
следующий раз я окажусь на сцене, я скажу
что-нибудь типа: «Слева от меня, наш
следующий будущий экс гитарист Overkill!»
(смеется) Я в самом деле ничего не могу
сказать т. к. я живу скорее настоящим чем
будущим. Сейчас, так уж получается, что у
Себастьяна Мэрино возникло несколько
личных проблем, и я надеюсь на то, что они не
помешают ему поехать в турне. Если уж
откровенно говорить с тобой, я думаю, это
вполне возможно. Хочу ли я чтобы у него
ничего не получилось, конечно, нет. Я люблю
Себастьяна как брата, этот парень принес
новый голод в эту группу и уникальный стиль
исполнения, и как человек и как личность, он
чертовски крут. Мне хотелось бы с ним
работать. Для тебя он сделает что угодно,
если мне понадобится рука, он отрежет свою и
отдаст ее мне. Стоит надеяться на то, что
этого не случиться! Но в тоже самое время, я
знаю о его домашних проблемах. Мы все живем
вдали друг от друга, это очень странный
аспект этой группы. Я живу в 100 милях от Ди Ди
Верни, в 250 милях от Тима Мэллэри, в 400 милях
от Мэрино и Комю. Мы говорим здесь о
приличных расстояниях! Мы не можем видеть
что каждый день творится друг с другом, но я
знаю о том, что у него свои проблемы и знаю,
что они могут помешать ему поехать в турне,
но я так надеюсь. Я не похож на человека
который говорит, что нужно завязывать с
этим, с самого начала для нас имя Overkill был
гораздо важнее чем имена гитаристов,
особенно после ухода Бобби Густафсона. Вот
в чем все дело. Смотрите на Overkill
как на союз, не смотрите на группу как на
компанию личностей.
Что
ты думаешь о современной металлической
сцене? Сейчас, существует множество разных
стилей, какие стили тебе нравятся, а какие
для тебя всего лишь навоз?
В 1999 году в Европе
столько металлических групп, сколько я не
видел за всю свою жизнь! Я имею в виду
множество воскресших команд, любого, кто
пытается воскресить группу из мертвых.
Особенно в Германии существует
фантастическая сцена, где металл в целом не
стоит на месте, это прекрасно
организованная сцена. Существует множество
фан-зинов вкладывающих свое сердце и душу в
то, что они делают, для того чтобы
поддержать свою любимую музыку. Тоже
касается и великолепных радио станций,
превосходных концертных промоутеров и т. д.
Это самая сильная сцена на земле. Но по мере
того, как крепнет сцена, растет алчность
рекорд компаний. Manowar продают
большие тиражи пластинок, также как Savatage
и Blind
Guardian
и конечно происходит множество реюнионов.
Теперь у нас есть 10000 металлических групп в
одном и том же пространстве. Что же, черт
возьми, остается делать? Никому не удастся
поддержать все эти группы, вот в чем
проблема, существует так много групп и лишь
горстка людей поддерживающих их. Это станет
причиной ослабления сцены, из-за нехватки
денег на поддержку всех их. Со всеми этими
группами подписываются контракты, для того
чтобы сделать на них деньги. Я думаю, что
сейчас, в 1999 году, нам придется быть
осторожными и перестать наводнять рынок
слишком большим числом групп. Overkill всегда
переживают бурю, думаю, что по причине наших
личностей. Когда металл был ругательством,
когда все покидали сцену и отказывались
играть металл, мы постоянно заявляли: «Мы
металлическая группа!». Мы выражаем свои
мысли и занимаемся этим, потому что нам это
нравится. Я вижу, что американская сцена
начинает становиться такой же
организованной, как это происходило со
сценой здесь 6 лет тому назад. Появляется
множество фан-зинов, еще большая активность
в интернете и поддержка прекрасных радио
станций. Металл возвращается в Штаты, но Overkill никогда
не теряли связь с металлом, в Штатах, мы
всегда даем больше 100 концертов в год. На
большинство концертов приходит 500 или
меньше человек. Это благоприятный рынок для
Overkill, но в
целом, несколько более слабый. Я вижу, что
сцена поднимается и организовывается,
также, как это делала германская сцена.
Да,
мне хотелось бы узнать твои любимые стили.
Тебе пришлось бы
назвать всю остальную музыку. (смеется)
Хорошо, мне нравится все, что я слышу. Для
меня ценно то, что публика называет «традиционным
металлом». Я поклонник Manowar. Я также
ценю и более агрессивный металл, я фанат Pantera
и Machine
Head,
также как Роба Зомби и White
Zombie.
Я люблю Judas
Priest,
меня порадовал реюнион Black
Sabbath,
это дало мне стимул. Мне было приятно вновь
видеть как старики вместе играют старые «телеги».
А
ты слышал о том, что Брюс Дикинсон и Эдриан
Смит вернулись в Iron Maiden?
Да, я услышал об этом на
прошлой неделе. Ну…. ты не можешь вернуться
и ожидать, что медовый месяц будет точно
таким же как много лет тому назад! (смеется)
Приятно наблюдать за этим, потому что я
считаю, что они до сих пор имеют ценность,
они определенно пионеры металлической
сцены. Но я также считаю, что пережить это
заново, или испытать еще более сильные
чувства, станет очень серьезным испытанием.
Если они готовы к этому, благослови их
Господь!
Если
вспомнить твою жизнь в рядах Overkill, есть ли что-то, чего тебе
хотелось бы избежать?
Мне не хотелось бы
болеть раком. Но что касается самого рака,
думаю, что все что случилось со мной лично и
на профессиональной стороне моей жизни,
принесло меня сегодня в эту комнату. Я
искренне убежден в том, что каждый шаг
необходим во времени, и не важно негативный
это шаг или нет. Я обращаю внимание, и я
научился на своих ошибках. А в прошлом были
ошибки, я не могу сказать тебе, что все
всегда было замечательно и прекрасно.
Всегда были как позитивные, так и
негативные вещи, но я думаю, что за все эти
годы было гораздо больше позитивного. Я не
стал бы ничего менять.
Ты
не в курсе, организация PMRC
все еще существует?
Думаю, что они до сих
пор существуют, но они не тычут своим
пальцем тебе под ребра каждый раз, когда ты
выходишь на сцену… Они уже не настолько
влияют на сцену, как это было несколько лет
тому назад. В США многие пластинки
умышленно снабжаются наклейками, как это
было в 1988, эти сознательные стикеры до сих
пор в ходу. Если мы используем слово «FUCK”, то на нас лепят
наклейку, но ведь мы же оба понимаем, что это
полная поебень! (смеется) Но все дело в том,
что им не удается остановить творчество,
так что мне “по барабану”. Мне льстило то
внимание, которое они уделяли нам, потому
что мы этого не заслуживали. Когда мы
выпустили мини альбом Fuck
You!,
тем самым мы получили всеобщую рекламу, это
пошло на пользу, это было благом для нас!!!
Я
давненько о них не слышал, и хотел узнать,
что там с ними случилось.
Я слышал о том, что их
начальница теперь замужем за вице-президентом! (смеется)
Я
тоже слышал нечто подобное. (смеюсь)
И она курит сигары!!! (смеется)
О
чем же лирика на альбоме Necroshine? Я еще не читал ее.
Я расскажу тебе в общих
чертах. Я думаю, что это извлечение
позитивного смысла из негативного набора
песен, лирика рассказывает о движении
вперед, о наслаждении своим временем, не
важно, сколько на это уходит времени. Я
думаю, что это важно, когда ты делаешь
заявление, которое отстаиваешь. Лирика
рассказывает о честности, о преодолении
своих страхов. Она отлично документирует
нашу сущность, и как мы ведем себя в
различных обстоятельствах, будь то рак или
самоубийство. Наркотические и алкогольные
проблемы, которые у нас были в прошлом. Я не
пью вот уже 4 года, это один из триумфов в
моей жизни. Нет, я не получил от завязки
удовольствия, я насладился неудобством
своего решения! (смеется) Получил от этого
огромное удовольствие. Думаю, что это
хороший взгляд на лирику, позитивный
поступок в негативных обстоятельствах!
Как
насчет песни «Мой декабрь»?
Эта вещь напрямую
связана с моей борьбой с раком. Врачи дали
мне определенное время, но не знали, сколько болезнь
протянется…. Существовала вероятность, что
рак убьет меня, потому что это не был рак
кожи, болезнь развивалась изнутри. Она
проникала во все поры и пожирала мой череп в
самом тонком месте, именно там, где почти
что просматривался мозг. Рак прошел от
моего мозга всего лишь в нескольких
сантиметрах и врачи сказали мне, что если
рак достанет мой мозг, тогда его уже ничто
не остановит. Это было достаточно необычное
заявление, конечно, в тот момент я находился
на гастролях. Они рассказали мне о
возможной смерти, и каким может быть мой
декабрь. Что мне оставалось делать – биться,
кричать, плакать или я был напуган до смерти.
В данный момент, я достаточно позитивно
смотрю на жизнь и с моим здоровьем все в
порядке. Я все время ходил на рентген, мне
приходилось проходить обследование и когда
что-нибудь появлялось внутри моего тела,
эта гадость удалялась в течении недели. Я не
ждал того, что могло бы разрушить мою жизнь.
Это позитивная вещь, не негативный способ
жить своей жизнью, это второй шанс. Я и
сегодня способен на эти заявления засранца!
(смеется) Это хорошая жизнь!
Не
хочешь ли что-нибудь сказать в заключение
или кого-то поприветствовать?
Смерть сияет в 1999 году!
Перевод – Дмитрий Бравый 16.09.2001. Из личной коллекции Кирилла Алексеева
| Реклама: |